Искусство - Страница 95

Эрик провел ногтями по чуть влажной коже на боку девушки, ощутил вибрацию ее тела в ответ. Тихий вздох вместе с воздухом вырвался из его груди, когда он подул на кожу на ее шее. Ощущал трепет в собственной груди вперемешку с радостью познания и восхищением очередным внутренним миром женщины. Нет. Не очередным. Новым. Совершенно новым. Не лучшим среди других, но и не худшим. Другим. И, вправду, совершенно новым, жаждущим тепла, ласки, защиты и отдыха от непрерывной борьбы за выживание.

И все же Эрик чувствовал, что девушка открывается перед ним не полностью. Быть может, именно потому, что не хочет испытывать новые страдания. Закрылась, словно моллюск в раковине. Никого не впускает внутрь, но и сама ни шагу во внешний мир.

Он оставил ее ночевать у себя. Перед тем, как заснуть, она спросила его, не хочет ли он жениться на ней. В ответ на его «нет» поинтересовалась почему. Как он мог объяснить полуграмотной гаитянке, что его на данном этапе жизни интересует только одно – Искусство, внутренний мир женщины, а не пеленки, распашонки, семейные обязанности. Да и гаитянка, пусть даже самая красивая, это не тот кандидат на роль его жены, которого он хотел бы видеть рядом с собой. Нет. Эрик нисколько не был расистом. И ему также нравилось то, что доминиканцы называют «кофе с молоком». Просто он не чувствовал, что эта девушка подходит ему. Да и не этого он искал, не этого хотел, поэтому и сказал, что не хочет жениться потому, что не готов к этому. Гаитянка ничего не сказала, если не считать короткого английского слова «ок», которое она, судя по всему, подцепила от клиентов – англичан или североамериканцев. Отвернулась от него и уснула.

Эрик же не спал. Казалось, впервые с того момента, как познакомился с Искусством, ощущал что-то очень похожее на неудовлетворенность. Нет. Он чувствовал ее, углублялся внутрь ее ранимого, тонкого как волосок внутреннего мира, но… Но было нечто, что не позволяло ему познать его в полной мере, вывернуть наизнанку и насладиться сполна. Страх, который девушка испытывала, боясь впустить его внутрь себя. Не иначе.

Гаитянка отличалась от доминиканки Эстефани и тем более от тех европеек, с которыми он был. В первую очередь ранимостью и беззащитностью ее внутреннего мира. Он влек Эрика, звал, заставлял мысленно возвращаться к нему снова и снова.

Эрик успокоился только тогда, когда дал себе обещание, несмотря на правило, встретиться с Клари еще раз, а если понадобится, то и еще. Пусть даже для этого ему придется платить ей снова и снова.

– Quiero estar contigo, – сказала она ему утром.

– ¿Siempre? – уточнил он.

– Sí.

– No es posible.

– ¿Por qué? – спросила она.

– No importa pero quisiera verte otra vez.

– Tá bien, – только и сказала она.

Эрик взял у нее номер мобильного, дал ей денег за услуги, помимо этого заплатил за мотокончо и распрощался.

Целый день провалялся на пляже, попивая пиво. Вечером вернулся в номер и застал у дверей Эстефани. Она ему нравилась. Подумал, не нарушить ли правило «одной ночи» еще раз, но, вспомнив о других доминиканках, передумал. Сказал девушке, что встретится с ней в другой раз. Та не поверила, но ничего не сказала, развернулась и ушла. Эрик же остаток дня провел в номере, рыская в интернете. Зашел в скайп и снова увидел Мелани онлайн. И вновь появилось желание написать ей хотя бы «привет». И снова подавил его, вышел из скайпа и лег спать.

Эрик вошел в нее коротким толчком, тем самым вырвав из ее груди стон. Но Эрику, должно быть, оказалось мало было услышать один стон, двинул тазом снова и снова, пробуждая к жизни новые стоны…

Ее звали Дженни. Она была доминиканкой и работала официанткой здесь же, в ресторане отеля. Невысокая ростом, с копной черных длинных волос, небольшой грудью, но крупными ягодицами. Наверное, ей просто был интересен секс с иностранцем, так как она довольно-таки быстро приняла предложение Эрика встретиться в его номере.

Эрик остался ею доволен. Как и Дженни сексом с иностранцем. Спрашивала о новой встрече. Хотела повтора. Но Эрик был категоричен в своем отказе. Не мог себе позволить привыкнуть к одному внутреннему миру, к одной женщине. Желал разнообразия. Поэтому даже слезы Дженни, внезапно выступившие на ее глазах, не смогли повлиять на его решение больше с ней не встречаться.

Встреча с Дженни произошла за два дня до его отлета домой. А на следующий день позвонил Клари, гаитянской путане, и пригласил ее к себе. Когда она пришла, увидел на ней то же самое короткое платье, что и в день знакомства. И аромат дешевой туалетной воды щекотал его ноздри так же, как и тогда.

Ласкал ее долго. Наслаждался ею. Чувствовал. К своей огромной радости ощутил, что лед тронулся. Позволила ему проникнуть глубже, «увидеть» больше, почувствовать больше. Насладиться большим.

Это действительно было больше, чем в первый раз, но не все, как того хотел Эрик. С неким сожалением думал о том, что завтра самолет и прощание с Доминиканой. Чувствовал, что не хочет этого. Доминикана проникала глубоко в сердце и оставалась там навсегда. Но разве у него был выбор? Билет сдать нельзя. Если не летишь, деньги, уплаченные за билет, пропадают. И деньги немалые. Успокаивал себя мыслью, что вернется в Доминикану. Уж слишком чувственным оказался внутренний мир доминиканок, по крайней мере, тех, с которыми он успел познакомиться. И гаитянок. Клари. Хотелось большего и, быть может, даже лучшего, конечно, если такое возможно. Не хотелось прерываться, особенно когда перерыв обещал быть долгим. Когда он вернется в Доминикану еще раз? Через полгода? Год? Два? Кто знает, вернется ли он вообще сюда еще раз. Это жизнь. Никогда не знаешь, что произойдет с тобой в ту или иную минуту.