Искусство - Страница 83

– Нет. Я нисколько не думал, что она меня обманывает. С Мелани я знаком меньше, чем с тобой, но успел узнать ее достаточно хорошо. Она стала мне как дочь, которой у меня никогда не было. Всегда позвонит, поинтересуется как здоровье, не умер ли еще, – Йорис рассмеялся коротким смешком, снимая постепенно нарастающее между ними напряжение. – Иногда и в гости заходила. Проведать, так сказать. Мелани хорошая девушка, даже, несмотря на то, что когда-то была проституткой. Впрочем, для меня это ничего не значит, как думаю, и для тебя. Каждого из нас на определенном этапе жизни влекут к себе те или иные увлечения. С некоторыми мы не расстаемся всю жизнь. Другие же со временем уходят в прошлое, – старик сделал паузу, отпил из стакана с водой и продолжил. – Искусство стало моим увлечением на всю жизнь. Сейчас, конечно же, оно не так меня влечет, как раньше. Все же возраст дает о себе знать. Если не очередным седым волосом, то болью в спине или одышкой в груди. Но раньше, когда я был значительно моложе, Искусство увлекало меня намного сильнее. Не буду скрывать, что часто я просыпался ночью в холодном поту, понимая, что мне, как воздуха, не хватает погружения во внутренний мир женщины. Но рядом всегда была Мерел, моя спасительница. Я погружался в ее внутренний мир, тонул в нем, наслаждался им… Знаешь, мой друг, не проходит и дня, чтобы я не слал благодарность небесам за то, что они подарили этому миру женщину. Мы, мужчины, можем обвинять женщин в неверности, легкомысленности, корыстности, ссориться с ними изо дня в день, называть их глупыми, а их поступки лишенными какой-либо логики, но мы никогда, слышишь меня, мой друг, никогда не пожалеем о том, что в этом мире рядом с нами живут такие волшебные творения, как женщины. И вряд ли ты со мной не согласишься, мой друг. Как не нам с тобой, познавшим внутренний мир женщины, знать, насколько изумительны и великолепны эти творения, – губы старика тронула мягкая полуулыбка. – Но, увлекаясь женщинами, мы мужчины, забываем или даже не знаем о том, что часто нами управляют инстинкты, заставляющие мужчину оплодотворить как можно большее число женщин, дать рождение новой жизни и тем самым выполнить свою биологическую цель на этой планете.

Эрик отставил в сторону пустую тарелку с супом и придвинул ближе к себе тарелку со вторым блюдом, посмотрел на Йориса.

– Вы на что-то намекаете, Йорис? Хотите сказать, что увлекаясь другими женщинами, я всего лишь выполняю свою биологическую цель на этой планете?

– Позволь мне договорить, мой друг, – старик мягко осадил Эрика. – Знаешь, почему я прожил с Мерел больше сорока лет, так и не изменив ей?

– Полагаю, вы мне сейчас об этом скажете, – Эрик ощутил раздражение. Старик не говорил прямо, а вилял, как лиса хвостом, сбивая собак со следа. Все намекал. Эрик почувствовал себя мальчиком, которого учитель решил научить жизни, да сделал это перед всем классом. И расставание с Мелани. Не самая лучшая каша в груди.

– Быть может, это моя ошибка, что я не обратил твое внимание на это раньше. К сожалению, в мои годы память уже не та, что в молодости. Старость. Что тут скажешь? Старость все отнимает. И память, и здоровье, а часто и рассудок.

– Я не понимаю, Йорис. К чему это хождение вокруг да около? – недовольство полыхнуло огнем внутри Эрика. Растерянность появилась на его лице. Что с ним? Как было бы здорово окунуться в какой-нибудь очередной внутренний мир женщины, а не выслушивать мудрствования старика.

– Только не нервничай, мой друг. Побереги здоровье. Поверь, наступит день в твоей жизни, когда ты еще будешь жалеть о том, что у тебя его нет.

Эрик оставил слова старика без ответа. Уставился взглядом в тарелку, чувствуя, как в груди все сильнее полыхает огнем. Старик явно издевается над ним. Почему он не скажет все как есть? К чему эти блуждания в чистом поле?

– Искусство не учит коллекционированию внутренних миров женщин. Наоборот, для него важна глубина познания, а не количество. Каждая женщина имеет свой уникальный внутренний мир, мир, который даже при всем желании не удастся познать до конца. Но для Искусства это и не столь важно. Важнее само движение, сам процесс познания внутреннего мира, познания и раскрытие его глубины, лицезрение его очарования и получение удовлетворения от этого.

– Хорошо, Йорис, – Эрик отодвинул от себя тарелку с недоеденным стампотом и посмотрел на старика. – Давайте поговорим откровенно. Вы всегда говорили, что для Искусства, как и для жизни в целом, важно, жизненно необходимо доверять своим чувствам. И именно это я и делаю. Мои чувства мне говорят: «Вокруг множество женских внутренних миров, непознанных внутренних миров, и каждый из этих миров достоин познания. Почему ты ограничиваешь себя одной женщиной? Почему ограничиваешь себя одним внутренним миром? Справедливо ли дарить счастье одной женщине и забывать о других?». Я думаю, вы поступили, Йорис, очень эгоистично, замкнувшись на одной женщине.

– Я поступил мудро, мой друг, – грустная улыбка появилась на губах старика.

– Думаешь, мне не хотелось с головой броситься в водоворот новых женских внутренних миров? Хотелось. Еще как хотелось. Но мудрость человеческая в том и состоит, чтобы остановиться вовремя и не переступить черту, за которой очень вероятно находится дорога невозврата. Инстинкты, которые живут в нас, часто управляют нами посредством чувств. Вероятно, тебе просто трудно понять, когда…

– Ничего подобного, Йорис, – взмахнул руками Эрик. – Я хорошо понимаю, когда мною управляют инстинкты, а когда во мне говорят чувства. И для меня важна глубина познания так же, как и для вас, но разница между нами только в том, что вы замкнулись на одном внутреннем мире, я же не хочу так поступать. Я делаю, Йорис, то, на что вы так никогда и не осмелились. Каждая женщина достойна того, чтобы познакомиться с Искусством. Каждая, Йорис, а не одна. Ширина Искусства не менее важна, чем его глубина. Я знаю, что говорю, так как чувствую, что прав. И если я могу сделать счастливой не одну женщину, а сотню, тогда почему я должен не делать этого? Только потому, что, как вы думаете, мною управляют инстинкты? Ну, так черт с ними! Если они помогают мне дарить счастье женщинам, тогда они мои друзья, а не враги.