Искусство - Страница 74

Эрик все же поднялся с кровати, накинул на плечи банный халат и прошел на кухню. Заварил чай и пока тот стыл, смотрел в окно, думал о том, что если измена – это плохо, тогда… тогда свобода, этот идеал, к которому стремится все человечество и каждый человек в отдельности – также плохо. Ведь если подумать, то хранить верность одной женщине – это зависимость, так как невозможно быть свободным, принадлежа одной женщине. Тогда получается, что неверность – вот это и есть свобода?

– Интересно, что бы на это сказал Йорис? – Эрик хмыкнул, взял со стола чашку с чаем и поднес к губам.

– Получается, что измена – это хорошо, так как она позволяет человеку оставаться свободным даже в отношениях… Мда. Если бы так думал каждый, то я бы сейчас спал, а не пил чай в два часа ночи, – пробормотал Эрик, бросив взгляд на часы, висевшие на стене.

– И все же, какие бы оправдания я ни находил своим поступкам, я не хочу изменять. У Мелани другие идеалы, и я не хочу их разрушать. Она не заслуживает этого, да и… черт… не так я воспитан. Тогда что же делать? Стать как Йорис? Замкнуться на внутреннем мире одной женщины? – Эрик поставил чашку на стол и опустился на стул у окна, зарылся руками в волосы.

– Это несправедливо, – пробормотал он после затянувшейся паузы. – Разве не для того существует такое разнообразие женщин, чтобы мужчина… Нет! К черту других мужчин!.. Чтобы познавший Искусство смог увидеть и почувствовать красоту и очарование каждого внутреннего мира женщины… Нет. Каждого – это слишком, – Эрик хмыкнул, взял со стола чашку с чаем, – но как можно большего количества – почему бы и нет? Страсть, чувственность, нежность, живущие в груди других женщин. Разве можно от этого отказаться? Может, и можно, – Эрик вспомнил о Йорисе. – Но надо ли? Когда умрет Йорис, я останусь единственным мужчиной, знакомым с Искусством, но и я не вечен. Придет время, и я умру. Тогда не глупо ли пренебрегать одним-единственным шансом сделать то, что не дано сделать другому мужчине? Зачем отказываться, когда второго шанса не будет?.. Как же все это трудно, – Эрик вздохнул и взъерошил волосы на голове. – …Но тогда придется изменять Мел. Нет. Только не это. Тогда… тогда я не вижу другого выхода, кроме как расстаться с Мел.

Эрик издал тихий стон, стон, больше похожий на стон умирающего животного, а не человеческий. Он собирался жениться на Мел, а не расходиться с ней. Что за безумие? Растить вместе с ней детей, быть может, даже нянчить внуков.

– Глупая, глупая, глупая идея, – Эрик хлопнул себя несколько раз ладонями по лбу. – Я не могу ее бросить. Не могу, – шепот, словно короткий выдох, потревожил тишину кухни. – Придумай что-то другое. Найди выход, – Эрик поднялся со стула и принялся ходить взад-вперед по кухне. Через минуту такого хождения опустился на подоконник и выглянул в окно. Ночь все так же ползла по улице, заглядывая в подворотни и избегая ярких луж света под фонарными столбами. Луны видно не было. Должно быть, устала слушать тишину и спряталась за облако.

Эрик вздохнул и ткнулся лбом в оконное стекло.

– Нет другого выхода, – шепнул он в темноту. – Нет. Или будь с Мел, но тогда тебе придется забыть о внутреннем мире других женщин, или расстанься с ней и тогда обретешь то, что, быть может, жаждешь больше всего. Изменять Мел я не буду. Не хочу.

Долгую минуту, а то и две, Эрик смотрел в ночь, будто надеялся одним созерцанием тишины обрести ее в своей груди.

– Я не такой, как другие мужчины, – шептал Эрик, пялясь во мрак за окном. – Уже не такой. Поэтому не могу жить теми ценностями, что и они. У меня есть Искусство. Хочу я этого или нет, но оно часть меня. Я не могу не считаться с ним. Оно мое проклятие и мое благословение… Пошло все к черту, – буркнул Эрик и соскочил с подоконника. – Пора идти спать, пока Мел не проснулась. Как будет, так будет.

Эрик допил успевший остыть чай, выключил свет на кухне и направился в спальню, надеясь, что сон сжалится над ним, придет и заберет с собой туда, где иллюзия добрее реальности.

– Как вам это помещение? – на следующий день спросил его Хуго, мужчина-риелтор, когда Эрик решил вновь заняться поиском помещения для школы танцев. – Как видите, помещение большое. То, что нужно для вашей школы. На стенах можно повесить зеркала. Вон там, – мужчина указал рукой в дальний угол помещения, – есть небольшое подсобное помещеньице. Там можно устроить раздевалку. Конечно, немного стоит здесь прибраться, – мужчина подцепил лакированным носком туфли кусок провода на полу и отбросил в сторону. – И заметьте, стоимость аренды очень даже приятная как для этого района. До центра рукой подать. Транспортная развязка хорошая. Кто на машине, кто на автобусе, а кто и на велосипеде доберется, – мужчина рассмеялся и раскинул руки в стороны. – Ну, что вы скажете?

Эрик стоял, сложив руки на груди, и окидывал взглядом помещение. Риелтор уже успел ему сообщить, что раньше здесь находилась небольшая складская компания, которая переехала в другой район. Затем несколько месяцев помещение использовали под склад бытовой техники, а после кто-то захотел открыть здесь мини-сыроварню. Начали делать ремонт, но не закончили, так как хозяева будущей сыроварни подыскали для нее помещение лучше, а это так и осталось пустовать. Эрик и сейчас видел следы незаконченного ремонта – лужицы засохшей краски на полу, обсыпавшаяся штукатурка, куски проволоки на полу, вскрытые гнезда проводки.

В действительности, Эрику помещение не понравилось. Низкие потолки угнетали, а маленькие, похожие на тюремные окна вызывали приступ клаустрофобии. В помещении было душно. Спертый воздух пробуждал неодолимое желание быстрее оказаться на улице.